ей просто противопоказаны. Отсюда такой мощный социальный заряд справедливости, отсюда ее цивилизующая,"окультуривающая" роль. Справедливость незаменима в становлении подлинно человеческой коммуникации между людьми, а подлинно человеческой онаоказывается лишь тогда, когда вовлеченные в нее стороны видят и признают друг в друге равноправных субъектов, субъектов-личностей. С точки зрениясправедливости коммуникативное действие не может строиться по принципу "субъект - объект" или "цель - средство". Наряду с другимифакторами, справедливость удерживает человека в его сущностной субъектной (личностной) определенности. И это вытекает из самой природы справедливости: ее"юрисдикция" не распространяется на объекты, мир вещей, она действительна только в мире субъективности, среди "человеков" -существ, наделенных сознанием, волей, нравственной ответственностью. Справедливость приложима также к социальным институтам - это ее организационноезакрепление, структурная материализация. И совершенно прав поэтому американский социальный философ Джон Ролс, когда пишет, что "справедливость так женеобходима для социальных институтов, как истина - для научной системы". Какими бы эффективными ни считались социальные институты, если обнаруженанесправедливость, их следует заменить. Справедливость - один из тех социально-нравственных абсолютов

, без которых жизнь человеческая именнокак человеческая была бы невозможна. Человек остается человеком, развивается как человек лишь до тех пор, пока он тянется к тому, что выше, светлее исовершеннее его эмпирического существования, иначе он теряет смысловую нить бытия, начинает "киснуть", деградируя к той животной рефлексологии,от которой с таким трудом когда-то оторвался. Человек тянется к абсолютам и потому растет - как цветок, вытягивающийся навстречу благодатным лучам солнца.

Фрейд, конечно, прав: культура обязана своим существованием всевозможным табу

,социально-нормативным запретам. Но, видимо, не только им. Скорее всего, культура обязана табу своим началом. Во всяком случае, можно с определенностьюутверждать, что культуросозидающая сила табу наиболее ярко проявилась на заре человеческой цивилизации. С помощью табу человек вырывался из животногосостояния, царства зоологического индивидуализма, биологического эгоизма. В дальнейшем табу были дополнены, а в чем-то и существенно скорректированы социально-нравственнымиабсолютами - формированиями не запрещающего, а как раз наоборот - разрешающего, императивно "приглашающего" порядка. Впрочем, разрешающая сторонаесть и у табу (запрет браков между близкими родственниками есть одновременно разрешение на браки между не-родственниками), но запрет в нем все же на первомместе. Не лишены "запретительной" силы и социально-нравственные абсолюты, но доминирует в них все же разрешение, требование свершенияпозитивного, а не воздержания от негативного. Подобно табу, социально-нравственные абсолюты являются продуктом бессознательного творчествалюдей, но в их действии, функционировании и развитии, просматривается существенная разница. Табу навязываются индивиду общественным мнениемколлектива, жесткой и однозначной силой традиции. "Навязанность" не противостоит и не противоречит здесь эффективности. Иное делосоциально-нравственные абсолюты. Их навязывать нельзя - они требуют личностного принятия, свободного, внутренне мотивированного одобрения. В противном случаеони просто не работают или работают не должным образом. Добро, скажем, может идти только изнутри, из мотива, а не из самого по себе действия - его, добра,внешней оболочки.